Глаза б мои не смотрели!..
Тут надо бы добавить что-нибудь духоподъемное. Про самую глубокую тьму перед рассветом. Про то, что жизнь не кончается. Или как лягушка взбила из молока масло.
И это все было бы правда. И даже по-своему умнО. Но... как-то мимо кассы.
Что толку рассказывать про белую полосу и черную полосу тому, кого черная полоса накрыла с головой? Кто видит беспросветную тьму и вдыхает миазмы. Философия его не интересует. Его другое интересует – что делать? И не в том смысле, что он не знает, что ему делать. Он очень хорошо знает – что. Бежать. Он только не знает, куда и как.
Всё это уже было. Так что куда – тоже не вопрос. Очень хорошо известно – куда. А точней - не куда, а откуда. Где вас нет. Куда ж еще? В эмиграцию. Можно в физическую – вслед за Гоголем, Тютчевым и другими русскими патриотами. Рим – чудесный город. Лучшего места для писания "Мертвых душ" и не придумать. А можно – и во внутреннюю. Куда русская интеллигенция бегала часто, последний раз – на закате СССР, в семидесятые-восьмидесятые годы. А что еще прикажете делать? В народ не сходишь – на то в Москве была Лубянка, а в Ленинграде на Литейном – Большой Дом, где начинал в те годы свое служение отечеству молодой лейтенант Путин, постепенно вырастающий в майоры. Так что – только в эмиграцию. И в основном – во внутреннюю: в восьмидесятых в другие и не пускали, ну, разве что совсем по-особенному отличившихся. Остальные же, особо не отличавшиеся, эмигрировали на кухни, где и соревновались в искусстве заваривать чай. И пить. Чай. И не-чай тоже, конечно.
Времена повторяются. Доживший до пенсионного возраста бывший лейтенант с темносиними петлицами, вознесенный на трон теми, кого он всего каких-то двадцать лет назад гонял, (нами, нами – не надо скромничать: про СПС под руководством Кириенко-Чубайса-Немцова-Гайдара-Хакамады помните? а про Яблоко, проголосовавшее во главе со своим "Я" за нового ельцинского протеже, помните? Ну, так и не надо стыдливо отводить глаза) построил страну таким образом, что кроме кухни остались еще только Марьино и Кострома (не пустить единственную настоящую оппозицию на выборы в Магадан у власти чувства юмора хватило). Так что – все в сад. По кухням и чтоб тихо у меня!
И знаете, что я вам скажу? Это не плохо. Очень даже неплохо. Потому что нам есть чем заняться на кухне. И, более того, заняться этим мы можем только на кухне.
Потому что заняться нам надо готовкой. Ну, или если хотите – подготовкой. А это такое дело, которым на площадях не занимаются. Это дело тихое. Без криков. Спокойное такое дело. Требующее холодной головы. Ну, и, конечно, всего остального, о чем Феликс Эдмундович сообщил своим коллегам, обнаружив, как горячи их головы, как ледяны сердца, и как отвратительно грязны руки. Но у нас с сердцами и руками дело обстоит относительно благополучно. А вот с холодной головой – плохо. Так что с этого нам и следовало бы начать.
Что будем готовить? План. Программу. Не фантазии на тему, вроде "надо создать много рабочих мест". А план. СВОИХ действий. Не АП. И не ЕР. А – своих: того, что надо сделать НАМ. И того, естественно, что мы можем сделать. Так что разговоры про революцию пока отменяются. Мы ее сделать сейчас не можем. И даже не представляем, какой она должна быть. Если без гильотины и без матросов с пулеметными лентами. Революции они ведь разными бывают. Правда никогда – законными и конституционными.
Но нам о революции говорить смысла нет никакого. Во всяком случае – пока мы не поймем, какой вольт-револьт мы собираемся сделать: в какую сторону повернуть движение страны.
Нам ведь идея нужна. И такая, чтобы она овладела массами. А для этого она сначала должна овладеть наиболее чувствительными к ней представителями масс. Идеи же такой у нас сейчас нет. Или, точнее, мы ее не видим. Вот в этом и задача – увидеть эту идею и оформить ее таким образом, чтобы и другие ее могли видеть – чтоб она начала овладевать.
Какие идеи можно отбросить сразу? Первая: просто тихо, хорошо жить – как все. Не пойдет. Не греет. Я уж не говорю, что с такими идеями революции не делают. Вторая: как в Норвегии. Не пойдет. Мы не Норвегия. Хотя и не без варяжьей крови: чего только эти ненасытные скандинавы не делали с восточно-славянскими девушками на берегах Днепра. Но – не Норвегия. Совсем не Норвегия. И не Сингапур, к слову. Третья: назад в СССР. Не пойдет. СССР был не жилец. Не говоря уж, что "назад" не бывает. Четвертая: назад в "до-без-царя". Не пойдет. И назад не бывает, и "до-без-царя" тоже жильцом не был; не надо фантазий – это для беллетристики хорошо, вроде "Остров Крым", а мы же другим делом собрались заниматься.
Что еще осталось? Есть еще парочка. Только страшно перепачканы. Так перепачканы, что в руки брать противно. Да, что там "в руки" – слышать про них противно. От одних названий с души воротит. Всё так. Но для врача брезгливость – качество, профессионально вредное. Иначе кишечник не пооперируешь. Так что естественное отвращение придется отбросить и посмотреть – а нельзя ли их отмыть, может там внутри что-то есть. Жемчужное.
Парочка эта – "Великая Россия" и "Святая Русь". Только не тряситесь так сильно. Ни от смеха, ни от возмущения. Я же сказал, что понадобится холодная голова. А нужна она для того, чтобы понять, а что это собственно такое – величие и святость. Ведь понятно, что святость – это не Гундяев, и не Чаплин, и даже не Кураев, и уж тем более не ОПК в школах, плакаты "Слава Богу!" и храмы шаговой доступности. А величие – это не Стрелков-Гиркин-Моторола-Жириновский-Дугин и кто там еще у нас за величие. Не оттяпанный Крым, не разоренный Донбасс и не иезуиство политики. Величие – не крики о величии и не кривлянье духовных пигмеев.
Святость и величие – нечто совершенно другое. И нет никакого секрета – что именно. Святость – это правильная жизнь, жизнь по совести. То есть такая, от которой Россия за тысячу лет своей истории никогда не была дальше, чем сегодня. А величие – это такой дар остальному миру, какого мир раньше не получал. Этим определяется величие страны, народа и культуры. У великих велик вклад в мировую культуру и историю, велико влияние на мир.
Ясно, что ни святости, ни величия у нас никогда не было. А сегодня – меньше, чем когда бы то ни было. Но "не было" не значит "не может быть". Может или не может – это вопрос. Конечно – только для холодной головы, для горячей вопросов не бывает – только ответы. "На все вопросы – один ответ". Но мы же договорились, что голова у нас должна быть холодной. Так что вопрос открыт. Можем ли мы организовать свою жизнь так, чтобы жить по совести? И есть ли у нас потенциал, который можно превратить в ценный дар миру?
Для холодной головы вопросы эти не риторические.
(Продолжение следует.)
! Орфография и стилистика автора сохранены
